rekviem of dream

Объявление

98
Администрация
Иешуа

Rosette

Объявление
Уважаемые гости! Рады приветствовать вас на ролевой Recviem of Dream , по мотивам одноименного аниме Chrno Crusade. Регистрируйтесь и присоединяйтесь к нам

Игрокам

Сценарии


Статьи

Демоны

Погода
31 марта, утро-день. Положение в мире до странности неизменно, медленное распространение нового движения продолжается, но есть ощущение, что это просходит скорее по инерции. Второе ощущение - затишья перед бурей. Нью-Йорк. Холодно, ветренно, сыро. Примерно от -5 ранним утром, до + 15 ко дню. Лучше всего ходить по улице в куртке, если не хочешь простыть или, как минимум, замёрзнуть. Днём теплеет, но порывистый ветер, более-менее спокойный утром, нарастает и не оставляет в покое. Солнце, всё ещё остающееся на небе тёмным, почти не показывается, весь небосвод заполнен бесконечными, серыми тучами. Утром во многих местах был снег, днём - проливной дождь.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » rekviem of dream » Нью-Йорк » Путь в никуда.


Путь в никуда.

Сообщений 1 страница 3 из 3

1

Вводные.
Улицы Нью-Йорка, начиная от часа дня. Иешуа приезжает из Магдаленского монастыря для выполнения задания. Погода всё таже, солнечно и ветренно, хотя ветер на улицах порою незаметен, очень холодно для этого времени года. (те же +15) Действующие лица - Иешуа, позже возможно подключения кого-либо другого - Сефиры, Розетты или ещё кого. С собою у апостола меч, кольт экзорциста и немного денег.

Когда я хочу отдохнуть... я смотрю только на небо. То что происходит на земле режет мои глаза своею яркостью и болью... Сегодня же мне явно не удастся сделать это. - Иешуа улыбнулся, вылезая из машины, и запирая её на ключ - несмотря на то, что он оставлял её в безопасном месте, принадлежащем ордену, подобная предосторожность никогда не бывала лишней. Предстояла охота на демона, которая могла продлиться днями - тот появлялся в районе центрального парка всего на несколько минут, тут же исчезая, как только похищал энергию людей... Почти всегда это происходило по ночам, так что никто не смог описать, как он выглядит. Можно было пойти прямо сейчас, с особой везучестью - или невезучестью апостола, это как ни странно было вполне вероятно, но юноша никуда не спешил, следуя какому-то подсознательному ощущению... Ощущения и сны были его миром... мир, столь отличный от того, что был вокруг - но при этом гораздо более правдивый, в котором нету лжи... Сегодня, те пару часов, что ему удалось поспать, апостолу снилась как он идёт по астральному потоку вместе с сестрою... Иешуа всегда хотел чтобы у него была сестра, хотел путешествовать вместе, в своих мечтах он даже выбрал для неё облик - облик девушки с фотографии, которую ему показывала Азмария.. Он встал совершенно выспавшимся, в душе сияло ощущение чуда... Чудо... юноша всегда мечтал о чуде, мечтал найти его в этом мире, мечтал путешествовать, в мечтах представляя, что где-то там, за горизонтом...
Сегодня произойдёт что-то прекрасное... - взгляд касался проходящих мимо людей, этого странного и безумного мира, раскинувшегося вокруг... Война... она окрасило всё вокруг в серые и красные тона, пожирая всё, до чего можно дотянуться... тысячи, десятки тысяч людей, убивающие друг друга неизвестно ради чего... миллиарды, живущие с этим грузом на шее. Их боль - моя боль... слова, вспомнившиеся из очередного из снов... он видел их бесконечно много, порою переставая различать, что было на самом деле, а чего не было, воспоминания обо снах приходили и уходили, словно по своей воле, не спрашивая хочет ли он их вспоминать и хочет ли забывать...

Сон... Бесконечное море людей вокруг, чьи глаза смотрят на тебя, во взглядах неутолимый голод, надежда, готовый выплеснуться гнев... Он видит это всё, он является этим всем... Он... Иешуа... есть только имя, всё прошлое давно уже потонуло в тени, выжжено этой бездной голодных взглядов, надежд..
-Их боль - моя боль... - шепчут непослушные губы, взгляд апостола блуждает среди этого моря, теряясь и растворяясь в нём... Я... я Иешуа, Иешуа... - он продолжает шептать, сидя на троне, нет, стоя на возвышении, страшный ураганный ветер кажется хочет разорвать его на части, полы плаща и волосы трепыхаются в бешенной скорости. Тень... тень за троном, окутывающая всё вокруг... нет, высокий статный мужчина в белом, с бесконечно прекрасным лицом, стоящий чуть сзади от апостола, птица, сидящая на руке юноши... Терновый венец на его голове, рога, бесконечно глубоко впившиеся в голову. Его сила, его боль, нестерпимая, бесконечная, страшная... боль которую можно терпеть сколько угодно, потому что это только его боль, когда исчезнет она - исчезнет и он, растворится в этом бесконечном море людей...
Больно... как же им всем больно... - милосердная тень обвалакивает его, чьи-то губы неслышно шепчут что время пришло, что остался всего лишь один шаг, и мир станет подобным вечности, а боль утихнет... Рука девушки, стоящей рядом, прикасающаяся к его руке... Сестра... слово, которое он уже не понимает... Но боль уходит, взгляд апостола подниматся к Небесам,окрашенным в красный, багровый, оранжевые цвета, с тёмными облаками, где диск тёмного солнца закрыт полыхающей кровавым, нестерпимым для глаз страшным светом, луною.
Один шаг, и весь этот мир вступит в вечность... они ждут, ждут... - бесконечно повторяющиеся в голове слова, дробящиеся милионом отражений, бесконечный шёпот Времени. В мире вокруг рождается музыка, созвучная словам, нет, весь мир становится музыкой, рождающейся в тени, апостол словно стоит в самом её центре, где всё бурлит и переливается, где самые разные мелодии и звучания сталкиваются, чтобы умиреть и возврадиться вновь. Музыка... милионы звучаний, в которых именно сейчас рождается новое начало, затеняя все прочие, тихая музыка, звучащая сильнее всего что было раньше, боль, порождённая гордыней, колышащая сейчас весь мир, сковывающая апостола бесконечным холодом, но заставляющая его улыбаться - он сильнейший, нет ничего чтобы могло причинить ему... им боли отныне.. кровь, бесконечными потоками текущая по его рукам... и смех, разносящийся по его миру, пламя охватывающее всё вокруг, сжигающее, меч взвивающийся вверх... нет, не меч, а музыка поднимает его вверх, делает своим воплощением, он и есть музыка безграничной свободы, многократно холоднее льда и тяжелее всего мира...
-Пришло наше время!!! Пусть сгорит прошлый мир!!! - бесконечный многоголосый хор существ, подхватывающий эти слова, здесь нет больше демона, ангела или человека, но есть гнев, тёмное пламя которым горит этот мир, полыхает в их сердцах, готовое восстать против абсолюта, апостол стоит, улыбаясь этому холоду, чуть раскинув руки в стороны, кажется что никого прекраснее нет и быть не может - он - их надежда, единственный свет, рождённый в будущем и стремящийся в вечность, тень словно окутывает его всего, Айон подходит к нему, встав рядом и одновременно оставаясь на своём месте, бесконечная толпа перед ним медленно раступается в стороны, где-то далеко, у самого её края - если конечно этот край есть, стоит Он... враг... тот, чей гнев сейчас обращён против него, а надежда не связана с ним... Существо, ставшее врагом задолго до их первой встречи. Тот, кто не должен был существовать...  А значит он будет умирать в этот миг вечного торжества этой музыки. Иешуа медленно стоит, выпрямившись, крылья горят бледным светом за его спиною, лицо отрешённо, до безумия прекрасно, он чувствует восхищение, восторг, пронёсшиеся над миром и угасшие, обратившиеся в вечный холод надежды... его силы. Которая сейчас будет убивать.

Сон... Кем я тогда был, кто был около меня... Всегда, когда я вижу что-то, что не могу понять, я забываю почти все детали... могу увидеть снова, но лишь для того, чтобы сразу же забыть. - апостол поморщился, голова нестерпимо болела, после этого почти сразу же стёршегося из памяти воспоминания, пожалуй наиболее странного из всех - хотя здесь казалось бы юношу было сложно удивить, он мог видеть сны других людей и осознавать это, мог действовать во сне, как в реальном мире, понимая что это сон, но платя за это головною болью...
Я... Иешуа. - он бледно улыбнулся, горечь этих слов всё никак не могла отпустить его, предчувствия о том, что произойдёт что-то прекрасное, но здесь было ещё что-то, примешивающееся и не дающее покоя... Та музыка или вернее её бледный отголосок.. После этого воспоминания, апостол улыбнулся, ощущая как по всему телу проходит холод, которым хотелось вечно наслаждаться...

0

2

Музыка... - ещё раз улыбнувшись, юноша вспомнил насколько любил слушать её, особенно классическую, концерты которой, к сожалению, слишком редко давали в этом городе.. Это интереснейшая игра - слушать как ноты сплетаются во что-то большее, отличать добавленное тем, кто играет сейчас, от того, что задумывал автор, понимать, что двигало им, постигать его мысли и чувства в те мгновения, когда он творил...  Творил... Апостол уже давно заметил, что замысел всегда отличен от воплощения, что замысел - совершенен, а музыкой, как и другими способами творить автор лишь пытается донести это совершенство, или хотя бы его тень, до тех, кто слушает, смотрит. На несколько минут он прикрыл глаза, сев на удачно подвернувшуюся скамейку, потом искушение всё же взяло вверх и Иешуа направился в сторону филармонии - пожалуй единственного места в городе, где классическая музыка приветствовалась и концерты которой устраивали больше, чем современной. В современной тоже было что послушать - и порою она радосто удивляла юношу своими играми смыслов, чувствами вложенными в нею - но, к сожалению, зачастую её делали для слушателя... а не для совершенства. И тогда, как бы казалось ни хорошо подобраны ноты, музыка становилась бессмысленной, почти что мёртвой... Впрочем в последнее время начавшаяся война откинула отпечаток на любые творения... Порою они были полны такой горечи, и такого стремления к совершенству, что апостолу хотелось отвернуться, не смотреть, а порою и зажать уши...
Война... отличавшаяся от всех прошлых, простёршая свою тень надо всем миром.. Чем она была вызвана, для чего? Но апостол видел, что вместе со страшными грехами и убийствами, в ней появлялось и другое - люди жертвовали собою ради других, защищая тех, кого любили, более того - война стала чем-то большим, целью, которая появилась вперывые у многих, особенно в Америке, где по наблюдениям юноши, люди хоть и любили ходить в церкви, но жили почти всегда ближней, плотской жизнью, предпочитая не задумываться ни о чём.. Необычайнейший интерес к вере, родившийся в первые месяцы войны... Толпы людей, молящиеся за победу американского оружия... К благу такое обращение или ко злу? он не знал, но ему было страшно смотреть в глаза некоторых... Он всегда боялся только самого себя... Какой смысл его силы, о которой уже довольно много знал, в этой войне? Лечить раненых? Чтобы те снова шли под пули, ободрённые чудом, ставшие почти фанатиками?
Наконец дойдя до здания, Иешуа прочёл афишу и радостно улыбнулся, как раз сейчас шёл  только что начавшийся благотворительный концерт в пользу раненых... Опаздавших обычно не пускали, но если там сейчас консъержкой была кто-то, с кем он уже успел познакомиться... Но к сожалению юноши, там была незнакомая пожилая дама, с чётким намерением, написанным на лице - "не пущать супостата, ака опоздавшего" он вроде бы её уже видел пару раз, но так и не успел хоть немного познакомиться... впрочем сам он никогда первым на знакомство не шёл, просто почему-то большинство людей шли первыми на знакомство, словно что-то в нём притягивало их. Однако ему повезло - хоть та и начала ругать его и говорить, что не пустит, да и билета он заранее не покупал - но при всём при этом, она явно была из тех немногих, кто любили не сидеть дома у радио, а были почти вымершим в Нью-Йорке "культурным" поколением, и апостолу довольно легко удалось уговорить пропустить его, той явно нравилось, что молодой человек всерьёз интерисуется этим.
Музыка...  Иешуа стоял у самого входа, прислонившись к двери, не спеша садиться - хоть голова и страшно кружилась, ему не хотелось пробираться в поисках места в маленьком, заполненном зале, это могло бы разрушить очарование музыки, которая уносила его, куда-то далеко-далеко... пьянящая, она звучала словно вызовом, звучание разносилось по залу, Иешуа уже не раз слышал её, но всё равно не уставал слушать, она захватывала его всего целиком, цепляла... Юноша мог с лёгкостью отличить одного автора от другого, мог узнать кому принадлежит мелодия, даже если именно эту он слышал в первый раз, но слушал другие творения того же композитора... Пожалуй единственное, что он никогда не мог запомнить - это имён, даже услышав их, он почему-то никак не мог соединить их с теми, кто написали это, они в его подсознании были чем-то отвлечённым...
А ещё Иешуа мечтал творить... сам, по-настоящему, показать людям то, чем видит совершенство - он... Он с лёгкостью и без нот смог бы сыграть на пианино ту мелодию, которая сейчас звучала в зале, но когда он пытался творить что-то своё, мелодия рассыпалась на ноты, словно ничем не скреплённая, ничего не получалось, словно ему чего-то не хватало, раз за разом... Стихи, рисунки... всё то же самое, он мог описать, нарисовать, что-нибудь впечатлившее его, но это было не то, не то... Вспомнились слова Лемингтона - творение это высшее чудо, из возможных на земле... это когда что-то рождается из ничего...

0

3

Внезапно музыка в зале изменилась - она осталась прежней, но в ней появился новой мотив, лёгли отзвуки той музыки из сновидения, Иешуа с широко раскрытими глазами смотрел на того, кто сейчас играл, пытаясь понять - осознавал ли тот человек, что сейчас делает? Внезапно его взгляд со взглядом пианиста встретился и апостолу с неумолимой ясностью стало понятно, что играют именно для него, головокружение усилилось, весь зал словно поплыл в тенях, юноше хотелось зажмуриться и отвернуться, кажется он закричал... Но вместо облегчения боль только усилилась, теперь все взгляды были ясно прикованны к нему, толпа в зале становилась всё больше и больше, да и сам зал расширялся, постепенно исчезая...
Взгляды бесконечной толпы, прикованные к нему и его противнику, они стоят замерев друг на против друга, быть может между ними и идёт разговор, но совершенно иной чем человеческий, Иешуа ощущает Гнев, рождающийся в нём, отчаяние - существо понимает что его ждёт... и боится, но не за себя. Бесконечно сильный враг, который сейчас убьёт самого себя. Слова Айона - юноша не понимает их смысла, но в следующий миг существо окутанное потоком тьмы уже несётся на грешника, сила исходящая от него казалось бы поднимается до самого неба... Сила готовая разрушить всё, должная обратиться против самой себя. Музыка взвивается вверх, словно рассыпаясь россыпью огней, Иешуа делает шаг вперёд, окружённый этим звучанием, рука свободная от меча медленно взлетает вверх, страшный удар противника попадает в неё... Мир окутывает Тьма...
Апостол продолжает стоять на возвышении, кровь течёт из его руки, лицо юноши отрешено и он улыбается, смотря сквозь всю эту толпу. Гнев стремится к саморазрушению, его не должно быть в мире... Он убивает в первую очередь того, кто его испытывает... Чужой смех висящий в воздухе, юноша с улыбкой смотрит на свою руку, музыка кажется закрывает собою весь мир, необыкновенно яркое ощущение всевластия охватывает его - нет никакой силы, способной ему противостоять, лишь он - Надежда этого мира, а любое противостояние ему - безумие, противоестественная саморазрушающая глупость, цена любой битвы - лёгкий взмах рукою и рана... Нет никакой разницы кто его враг, если он убивает сам себя... А боль... кто её сосчитает? Он - сильнейший и не имеет права на неё... боль... Стоящая рядом девушка с болью смотрит на него, Иешуа ощущает всем существом это, а этого не должно быть, не должно... Музыка становится сликом сильной, кажется что Тьма заполняет всю сущность апостола, спутница замирает, бессильная отвести от него взгляд и начинает вылизывать рану... Такое уже юыло когда-то, но пусть так.. больно... Внезапно в музыке рождается нечто иное, отличное от надежды, Иешуа поворачивается чтобы рассмотреть лицо другой девушки, стоящей неподалёку... и замирает, застигнутый болью, звук выстрела разносится над толпою и Иешуа падает на колени, бессильный отвести от неё взгляд...
-Ты не справедлив... - пожалуй это последнее, что он услышал, музыка заполнила собою весь мир и понесла его куда-то вдаль, разрывая на части... Кажется он ещё успел произнести: "сестра... больно..."
Иешуа очнулся в холле, куда его перенесли, похоже ему уже не раз брызгали водой на лицо, но он так и не приходил в себя... юноша попытался встать, но руки словно налились свинцом, и он едва смог пошевелиться... Чьё-то лицо, склонившееся над ним - кажется это консьержка, кто-то что-то говорил, обращаясь к нему... Апостол бледно улыбнулся, найдя в себе силы проборматать: "скоро всё пройдёт..." и закрыл глаза, видение почти истлело в памяти, оставалась только музыка, сыгранная для него..
Проклятый приступ... как же я устал от этого... ненавижу, чтобы я не делал эта болезнь не исчезает, она словно часть меня, а я не могу её вырвать... а в этот раз ещё и так внезапно... - Иешуа уже несколько лет страдал приступами, но почти никто в монастыре не знал о них, ну или точнее не знал о том, сколь они часты. Обычно апостол чувствовал его заранее, хотя и не мог предсказать точное время, но сейчас ни малейшего признака не было, юноше казалось что по-крайней мере до завтрашнего дня ничего серьёзного не произойдёт... Лица людей с жалостью смотрящих на него - он ненадолго преоткрыл глаза, снова закрыв их, он ненавидел сейчас самого себя, всем почему-то нравилось жалеть его, а он ни в малейшей степени не был этого достоит, он был хуже любого из них, всё что у него было - это дар, который он отдавал им...
Через несколько минут он поднялся, лицо напоминало лицо восковой куклы своей бледностью и неподвижностью, но голос был чарующе мягок, Иешуа отказался от какой-либо помощи, несколько раз извинившись за инцидент и вскоре вышел из фелармонии, и лишь зайдя в маленький садик позади неё - ещё одно место, которое он любил, обычно там сидели на скамейках люди, но сейчас никого не было, к счастью... Голова кружилась и юноша просто рухнул на дорожку, вымощенную камнями, прислонившись лбом к холодному камню, кажется из носа потекла кровь, но это были мелочи... Ему сейчас хотелось лежать так и никогда не вставать, уснуть, навеки...
Лишь спустя минут десять он поднялся, и вытерев кровь платком сел на скамейку, бессильно раскинув руки в стороны и склонив голову. Шрам на руке - даже не шрам, а тонкий порез, порою почти не заметный, порою - ярко алый, из которого кажется вот-вот польётся кровь... бывший с ним с самого начала его жизни.
Надо что-то делать с приступами... хорошо хоть сестра Кейт почти ничего не знает, только Лемингтон и профессор... Как же я хочу стать сильнее... сколько всего надо сделать, а я столь слаб... - Иешуа с болью посмотрел на вечно молчащее небо, ему сейчас со страшной силой хотелось подняться туда, творить... К сожалению крылья у него были только во снах. Дар же был здесь, пожирая его даже когда апостол не исцелял. Как же я хочу подняться туда, на астральный поток... Что-то во снах зовёт меня туда, день за днём... я найду там ответ, быть может пойму почему не могу творить... - лицо было бледным в лучах холодного солнца, последнее время Иешуа не любил смотреть на него, оно казалось ему каким-то ненастоящим, ненужным... лишённым всякого тепла и только выжигающим всё живое....
Ответ... ответ... - Иешуа рванулся, ощущая что задыхается здесь, в этих стенах, ему хотелось выйти наружу, прочь от этих давящих стен... вот только стен не было, он и так был на улице. Некоторое время юноша тяжело дышал, после чего спокойно улыбнулся, оттряхивая свою одежду и выходя из садика на улицу, с каким-то непонятным весельем смотря на солнце и чуть поёживаясь от ощущения холода - последнее время в этом городе оно не оставляло его, хотя и могло казаться  что тепло. Судя по положению солнца на небе, уже было больше трёх, а значит пора было прекращать безделие и идти выполнять свою работу... Вот только делать её он ненавидил, почти после каждого раза когда он убивал демонов, Иешуа подолгу мучался  приступами, порою даже не имея сил заснуть по двум-трём дням. Словно что-то в его теле было мёртвым и лишь по какой-то прихоти выглядившем живым...
----> Центральный парк.

0


Вы здесь » rekviem of dream » Нью-Йорк » Путь в никуда.