Тексь, Розь, первый ход твой, тебе кажется что Иешуа рядом, но вместе с тем происходит что-то странное, ты долго ищешь, но ничего найти не можешь, туман всё время скрывает всё, может показаться что ходишь по кругу. В воздухе парит Викар, ты осознаёшь в какой-то мере что это сон. Если не против, то играем)

Сон? - Иешуа стоял на самом краю, в месте где земля обрывалась в бездну, тянущую, завораживающую, вызывающую желание чуть качнуться вперёд и упасть, уйти в сладкое забытьё, которое впрочем почти сразу же закончится, апостол осознавал, что ему уже невозможно отдохнуть, а остаётся только идти и идти, не оглядываясь... Голосов в голове почти не было слышно, но это ничего не меняло, хотелось засунуть голову под холодную воду, даром что в воздухе стоял почти ледяной холод...
Мир вокруг постепенно менялся, туман всё больше смыкался за его спиною, истаивая внизу, убирая ощущение бездны, открывая мир внизу, бесконечные долины копошащихся существ, людей, о которых Иешуа не мог думать иначе как о падали, перед его глазами стояли их животный страх, страх несбыточных надежд, видение явленное ему словами Айона, должное произойти скоро...
Ледяные осколки хрусталя... - звёзды в небе были до странности холодными, не жёлтого, а даже синего цвета, между ними тонкими линиями протекали потоки астрала, от чего всё небо казалось перемешениями синего, зелёного и тёмных цветов. Почему мне даже во сне больше не закрыть глаз, не зажать ушей... Впрочем, кого я спрашиваю? Его? Всё что произойдёт, произойдёт во имя Его славы, но это совсем, совсем ничего не меняет... - взгляд апостола опустился вниз, вновь охватывая разом весь нижний мир, бесконечно менявшийся, аморфный, в неподвижном воздухе словно пронёсся порыв ветра, трепыхнув его плащ, охладив боль кожи вокруг рогов, юноше казалось что за его спиною возникла тень, протянувшаяся затем чрез него ко всему этому миру... миру в котором рождалась музыка, его творение, нет, нечто иное, не музыка, а всего лишь образ - сила, верность отданному пути, противостояние, вечный непокой была в нём, в том, что ему предстояло воплотить в жизнь, сотворить, подарить этому миру...
Голоса звали его, звали, звали... Звали силу, звали апостола и лишь один из всего этого хора звал его... Его? - уже почти упав, замерев на самой границе равновесия, поддавшийся этому зову, Иешуа остановился, вновь замирая с закрытыми глазами, только полы его одежды трепыхались в воздухе безо всякого ветра.
-Стой. - голос пронёсся над местом, словно разгоняя туман, открывая девушке, стоявшей сейчас неподалёку от него, в одном шаге от обрыва, всю ту бездну, что была перед нею.
-Ты слышишь их голоса? Видишь ли их? Хочешь сделать шаг вперёд, отдать себя им полностью? ведь путь апостола ведёт именно к этому, дар данный нам принадлежит не нам, а миру... Хочешь сделаем этот шаг вместе?... Я так устал с этим бороться... дни, месяцы наедине с миром, только Айон может ослабить эту боль, помочь, но он так редко приходит, так редко говорит со мною...

-Стой. - шаг Розетты вперёд словно пробудил юношу, он повернулся к девушке, выставляя вперёд руку в запрещающем жесте, его глаза раскрылись, являя собой странный, непонятный до конца образ, порождённый этим видением-сном - нечто серое, клубящееся в глазах, делающее их чужими, нечеловеческими, в воздухе над крышей проносится шелест, напоминающий взмахи крыльев, рассекающих воздух.
-Крылья скоро позовут наши души, а мир пожрёт жизни... Времени почти не осталось, теперь уже никому не укратить его ход. - говоря это юноша неотрываясь смотрел в глаза Розетты, смотрел бесконечно чужими глазами, в которых словно проступало что-то принадлежащее вечности. Шаг вперёд - и он в один миг оказывается прямо перед сестрою, как это уже однажды было, только теперь его совсем не интерисует оружие...
-Часы... Договор, заключённый с ними для того, чтобы найти прошлое. Они снова идут... - юноша сказал это прикоснувшись к часам, висящим на её груди и тут же отступая, приподнимая руку чтобы на неё мог сесть Викар. Взгляд его пересекался со взглядом сестры, становясь по-немногу более человечным, печальным.
Святая совсем иная, чем я... Кто я? Как же хочется это вспомнить... Айон... - взгляд юноши коснулся птицы на его руке, слова грешника, обращённые к другим, всплывали в голове, непонятные, туманные, вместе с болью, даруемой ему рогами - "апостол одарён светом Небес и не может осознанно идти за мною, оставаясь апостолом, крылья перестанут держать его... Но всегда есть исключение из этого правила, Иешуа может пройти по ножу боли людской, оставаясь апостолом, но теряя себя... и чем сильнее он станет, тем быстрее его дар будет убивать его... Ему нужен постоянно кто-то рядом, тогда этот процесс можно будет замедлить и он протянет до встречи со своею сестрою..."
Почему она другая? Разве она не слышит голоса этого мира, разными голосами зовущими одно и тоже? Она тоже ищет... - произнеся это, Иешуа посмотрел ей в глаза, прислоняя свободную руку к виску, к рогу чья боль которая раз помогала ему возвращаться к себе... -Кого ты ищешь? - взгляд стал почти прежним, только нечто излишне глубокое было в нём,  как и в вопросе.

Взгляд, с грустью заглядывающий в самые глаза Розетты, слова, не произнесённые вслух, но слышимые им обоим, здесь в этом мире сна, более реального и правдивого чем мир сопрекасались даже мысли...
Я - помню. Только немного осталось во мне - от меня. Хочется прикоснуться к тебе, но боюсь что ты исчезнешь, сон прервётся, а мы снова останемся в одиночестве, хотя рядом с тобою будет Хроно, а со мною только рога... - Иешуа улыбнулся, ему хотелось прикоснуться к рогам, ощутить их холод жизни, на все прошлые слова Розетты он не отвечал, словно выжидая времени, сейчас же говоря одновременно с этими мыслями, которые слышала Святая...
-Крыльев нет, но над всем миром простёрлись они... Посмотри на город! - юноша указал на всё, что было внизу, обводя всё это рукою, чуть наклоняясь, словно пытаясь рассмотреть. -тебе больно слушать их, стань сильнее этой боли... Не слышишь во имя какой силы они проливают кровь, к чему стремятся, чего желают? Они все жаждают справедливости, сражаются во имя неё, и по той же справедливости лишены прощения. - апостол бледно улыбнулся, чуть протягивая вперёд руку, на ладонь которой медленно упало белоснежное перо. -Они все хотят изменить мир, сделать его таким, в котором будет счастье и свобода для всех... Весь мир говорит словами Айона... и твоим голосом, Святая. - безумный, горящий и странно убеждающе-правдивый взгляд, одновременно с теми мыслями, которые пренадлежали словно совершенно другому человеку, Святой могло и в самом деле показаться так.
-Спаси их всех, это в твоей власти, пожертвуй собою ради них... Вспомни песнь павшего ангела, песнь покаяния... Мы все слышали её в тот день, и четверо апостолов умерли, отдав себя ей, а Азмария выжила, перестав быть им. - слова юноши сопроваждались насмешливым и торжествующим взглядом птицы, словно тень всколыхнулась за спиною Иешуа...

Я помню... но уже слишком поздно спасти меня, как я тогда просил, сестра... Я теряю и тебя, и себя. Помнишь? - взгляд синих глаз, перед взорами обоих встала их детство, обещание, знакомство с Хроно, но опять, одновременно с этим юноша и говорил вслух, стоя рядом и одновременно словно бесконечно далеко, воспоминания задёрнуло серой пылью мёртвого времени, лишь статуи-символы прошлого, а сам Иешуа словно отдалился, совсем как в кошмарах девочки, когда он был словно недалеко, медленно бредя вперёд, но она как бы быстро не бежала, не могла его догнать. Вокруг них вновь взвивался туман, серым вихрем, смерчем взвиваясь вверх и закрывая собою мир, совсем как тем роковым утром 11 лет назад, только сейчас они стояли в его центре вместе, рядом и одновременно бесконечно далеко.
-Он спас лишь ту, кого мог. Дженай удовлятворял свою жажду крови, смертей, но они все уже не жили тогда. Потому что такова справедливость в этом мире. Ты совсем не видешь его, не видешь что каждая из благодетелей уже давно не обращена к Богу, что люди опускают Бога и добродетели завещанные Им до себя. Только в милосердии ещё есть отсвет божественного Света... Оружие монахов, кресты и барьеры, демоны и сатанисты... вся борьба с Тьмою и поиски Бога перенесены во внешний мир, став всего лишь ритуалами, идолопоклонством... совершенно неважно, верит ли в Него тот, кто стреляет из освящённого оружия, верно? Люди давно уже утратили Бога, готовые склониться пред любым из тех, кто заберёт у них свободу, все апостолы поняли  это в тот миг и четверо из нас ушли... А ты решила вернуть Его Свет в мир, разве нет? - апостол замолчал, безумие в голосе не исчезало, завораживая, он прекрасно знал, о чём говорил, в голове у него до сих пор звучал этот страшный вопль, стон, шум, изданный Пандемониум, дробящийся на бесконечность звучаний, разрушающий, но через это разрушение ведущий ко свету... Не может быть творения без разрушения... Сотворив ты разрушаешь представления других о красоте, чтобы создать новые, ты разрушаешь  свой замысел в тот момент, когда даёшь ему воплощение, ты разрушаешь настоящее, делая шаг в будущее... Почему все так боятся того, к чему стремится Айон? Разница лишь в масштабах...