Текс, после тяжелейшего боя очередная глава завершена... Прошу не пинать и не бить по многострадальной голове. Могут быть некоторые незначительные смысловые нестыковки с первой.

Часть 3. монастырь. Власть будущего.
Монастырь, час-полтора спустя. Утро.

Войдя в комнату, юноша устало опустился на кровать, ноги почти не держали, по-видимому, это был очередной приступ из тех, что преследовали его всю жизнь, порою затихая более чем на месяц, порою случаясь чуть ли не каждый день. Это был далеко не самым сильным, а значит нужно было немного передохнуть, не заснув и идти к сестре Кейт, выслушивать всё то, что она о нём думает, не показывая слабости. Пролежав минут пять, с открытыми, неподвижными глазами и лицом - незнакомому человеку могло бы показаться, что юноша спал, а на его лице неподвижная, застывшая маска, он поднялся, присев на кровати, со странной, растерянной улыбкой на лице, оглядывая свою комнату так, словно её впервые видел, взгляд в тысячный раз задержался на картине, небольшой копии, висящей рядом со столом, изображающей сидящего демона, внешне ничем не отличающегося от человека, кроме взгляда. На копии было плохо видно, но в глазах отражалась неимоверная, казалось бы, невозможная на холсте бумаги, печаль и борьба добра со злом, ясное осознание того, что зло победит, что-то превышающее его понимание, что-то, что нельзя постичь разумом. Ёшуа помнил, как долго он стоял, смотря на копию, всего лишь копию в первый раз, не зная, не понимая разумом, что происходит, но что-то происходило, быть может, он узнавал что-то забытое.. или предчувствовал будущее. Была там и ещё одна картина - "Демон поверженный", кровь, тьма, боль - но и непокорный, гордый взгляд, отражение судьбы восстающего против Бога, ниспадающего от Света ко Тьме, чрез гордость и превознесения себя надо всеми к безжизненной ненависти, в первую очередь - к самому себе. Икона гордыни, отнявшая жизнь у того, кто писал её весь конец его жизни. Подобное произведение было довольно странным для воина милитии, монаха, принадлежащего Магдаленскому монастырю, но со странными вкусами юноши давно уже смирились, лишь бы только они не мешали окружающим. Вздохнув, он уже собирался выйти из комнаты, когда дверь распахнулась, чуть не ударив его по лбу, не попав по нему лишь по чистой случайности. Пробурчав что-то вроде "осторожней надо быть", непонятно к кому обращённое, юноша посмотрел на вошедшего человека, узнавая в нём Азмарию, на лице моментально появилась спокойная, светлая улыбка, он кивнул ей, чуть удивлённо приподняв брови, словно спрашивая - "чем обязан такому визиту."
-Ну и чего ты так поздно? опять захотел, чтобы сестра Кейт весь монастырь подняла на ноги? Ты же её главная слабость... или скорее страх, - сказав последнее, Азмария хихикнула, оглядывая одежду Ёшуа, оттряхивая её от лишней пыли, внимательно оглядывая пораненный нос, после чего глубоко вздохнула.
-Страх мягко сказано... Скорее кошмар, причём не только ночной, но и дневной. Короче личный демон, от которого нельзя никак избавится. - Ёшуа в свою очередь улыбнулся, показывая, что оценил эту шутку, и даже продлил её, зная, что от него ожидают, хотя в глубине души никогда не понимал, над чем в подобных случаях люди смеются - для него это всегда оставалось большой загадкой, как и те, кто его окружали.
-А тебе ведь вовсе не смешно.. - тон Азмарии был грустным, она провела рукою по волосам апостола, откидывая с него волосы, после чего взяла разрезанный рукав костюма.  - Ну вот что ты за человек, мало того, что притворяешься, так ещё и в переделки попадаешь. И ведь сейчас ты подумал, что у тебя есть запасная форма, а эту пусть чинят другие? Я права? - после её слов, Ёшуа неприятно поразился её проницательности, с самого начала эта девушка всегда понимала, когда он говорит или показывает неправду, с печальной улыбкой говоря, что он, как и Розетта совсем не умеет лгать.. Впрочем, в чём это заключается, юноша так и не понял, умея почти досконально подстраиваться под собеседника, носить маску. Поэтому он и старался избегать её общества вскоре после начала жизни в монастыре, когда ещё как-то пытался подружиться с нею... Чуть побледнев, Ёшуа кивнул, сняв костюм, и взяв запасной из шкафа в комнате, не зная, что ответить ей, да и нужно ли..
-Ладно, зашью уж.. Всё равно если охота и предстоит сегодня, то тебе, а не мне. - девочка хихикнула, посмотрев на Ёшуа, и, подойдя, взлохматила ему волосы, смотря на него с ласковой, но печальной улыбкой. -Ну и зачем вот ты живёшь, объясни? - после этих слов апостол улыбнулся, решив ответить, и даже зная что.
-Вопрос о смысле жизни? Не боишься, что отвечу? - юноша чуть повернулся, скосив взгляд на Азмарию.
-Не думаю... Всё равно ведь не скажешь своих мыслей. А только в очередной раз прочтёшь лекцию.. - в очередной раз грустно вздохнув, девушка села на кровать, продолжая рассматривать костюм, с полностью оторванным куском рукава.
После её слов юноша приподнял голову вверх, на мгновение возненавидев её за эту бесконечную проницательность, чувствуя как по сердцу разлился холод, глаза чуть сверкнули, но вспышка сразу же прошла, на лице проявилась странная, печально-величественная улыбка, он подошёл к окну, наблюдая за медленно поднимающемся из-за горизонта, солнцем, которое казалось несло не тепло дня, а холод, многократно превышающий тот, что был ночью, лучи, освещая и без того бледное, усталое лицо апостола делали его совсем неживым.
-Всё несовершенное, стремится стать совершенным.. - голос был усталый и чуть мечтательным, улыбка стала почти счастливою, Ёшуа смотрел вперёд и казалось любовался солнцем, не замечая как Азмария вздрогнула за его спиной.
-В этом путь каждого человека и величайшая свобода его - свобода выбрать как быть свободным. Быть совершенным в отрицании, стать свободным от... это и есть Тьма, то есть отрицание Бога, который есть абсолют. Стать абсолютом в пустоте... Это и есть Ад, ад который содержит в себе сама душа, впрочем ад и становится - душою. Нет, не тот, который написан в церковных книгах, не тот, куда спускались Данте и Богородица. Впрочем есть в этом Аду ещё и свобода от отрицания. Свобода перестать отрицать, но не обрести свободу принимать.. Видеть любовь Бога к тебе, чувствовать, желать ответить ему тем же, восславить Его, и не иметь к этому возможности. Хотя быть может есть и таким, осознавшим своё заблуждение слишком поздно, но всё же осознавшим его, спасение.. - Ёшуа перевёл дух, ненадолго прикрыв глаз и продолжая не замечать, с каким напряжением смотрит на него Азмария, словно желая спросить его о чём-то, но так и не решаясь.
-Совершенство принимать, есть Бог, или вернее стремление к нему, стремление обрести полную свободу в Нём и в его Свете, стремление к жизни. Не знаю, как можно принимать не отрицая при этом, для меня это недоступно, по-крайней мере пока что. Хотя наверное именно в этом вся суть Его. Ну и наконец абсолют во временном. Я не говорю обо времени, пока что. Абсолют в том, что принадлежит к "миру сему", во власти, в своей профессии, ещё во чём-нибудь. Совершенство ради совершенства, не обращённое ни к Богу, ни к супостатам Божьей Воли. Таких людей гораздо больше чем тех, кто идёт путём отрицания. Те хотя бы почти всегда начинают с жажды Света.. А что будет с этими после смерти не знаю.. В день страшного суда настанет конец времени, а значит и всего временного.. - снова ненадолго замолчав, Иешуа прервался, повернувшись к Азмарии, его чёрный профиль на фоне окна странным образом освещался восходящим солнцем, делая его лицо почти неразличимым за лучами светила. Поэтому девушка и не заметила презрительной ухмылки юноши, обращённой к самому себе и к своим словам, презрение к своему собственному бессилию, бессилию от обладания знанием, бессилию измениться, даже в то время, когда он пытался и стремился к этому.
-А ещё можно стать совершенным, заняв место Бога, став совершенным в себе, а не в Нём или без Него. Нет, не беспокойся, я говорю не о Диаволе, он к этому бессилен.. А если появится существо, способное на это, можно поставить на место Бога его... Время.. - Ёшуа бледно улыбнулся, отходя от окна и направляясь к двери. -Как же давно это было.. - но едва он вышел, Азмария бросилась вслед за ним, схватив за плечо, девушка тяжело дышала, на лице было лёгкое выражение испуга.
-Ты вспомнил? - испуг сменился надеждой, впрочем она сама до конца не верила в это. -Скажи, ты вспомнил Розетту, свою сестру!? - после этих слов Ёшуа обернулся, мысли его словно бы застилал туман, как и после кошмара, он не совсем понимал, что от него хотят, чувствуя озноб по всему телу, словно со стороны наблюдая за своим ответом. Его лицо изменилось, на лице появилась ухмылка, близкая к издевательской, хотя в глубине взгляда читалось что-то печальное. Тон был схож с улыбкой, отстранённо насмешлив, было ощущение, словно взрослый пытается втолковать что-то излишне непонятливому сыну.
-Вспомнил? Что мне вспоминать, не знаешь? Я и так помню всё, что происходило со мною с самого детства и я уже много раз об этом говорил. Что до Розетты, то такой я не знаю.. Хотя это вроде бы твоя подруга, которая умерла - казалось, что он говорит с совсем незнакомым и ненавистным ему человеком. -Сочувствую, но мне пора. Не думаю, что сестра Кейт будет так долго ждать - Ёшуа засунул руки в карманы и пошёл прочь по коридору. -А свою сестру я знаю.. - голос неожиданно стал мечтательно-отстранённым. -Сестра... уже совсем скоро..

Войдя в кабинет сестры Кейт, апостол медленно остановился, переводя дух, и стараясь не обращать внимания на предгрозовые порывы, сопровождавшиеся пронзительным гневным взглядом, который Ёшуа буквально чувствовал кожей. Несколькими секундами спустя, он направился к ней, с невозмутимой улыбкой на устах и бесконечно холодно-равнодушным лицом... Хотя удивиться было чему - под глазами настоятельницы была явная синева, да и по общему виду было заметно, что та очень устала и быть может не спала всю ночь. На столе были большие кипы бумаг, в вперемешку с фотографиями и ещё чем-то, представить такой беспорядок ранее было почти невозможно, но сейчас юноша ничему не удивлялся, было странное ощущение рвущихся нитей, сравнение было далеко идеальным, но ничего лучше не шло в голову.
-Вы звали меня, сестра настоятельница? - сказав это, юноша наклонил голову, приветствуя её и прошёл мимо стола, подойдя к окну, начав смотреть на природу, точно любуясь ею, хотя на самом деле ему всё это было почти безразлично, апостол ждал удара, вызова, вспышки, которая обязательно должна была последовать. На некоторое время в кабинете воцарилось молчание, похоже сестра Кейт не находила, что и как сказать, будучи вне себя от гнева...

-Да, звала. - голос сестры Кейт звучал глухо, она произнесла это только для того, чтобы прервать это молчание, с такой свободой в её кабинете себя вели только двое - Лемингтон и Ёшуа, но первый хотя бы имел на это права и делал это безо всякой наглости... Все прочие трепетали перед этим местом и грозными очами сестры-настоятельницы, даже Фелисса, этот ангел, по воле случая работавшая в монастыре и зачастую не соблюдавшая его законы, соблюдала нормы приличия. -Почему ты опоздал? Или не знаешь, что такая безалаберность может привести к гибели людей? - голос звучал спокойно и ровно, ситуация вышла за пределы той, где имело смысл повышать голос или кричать... Тем более и то и другое было бессмысленно, настоятельница знала, что это приведёт лишь к тому, что Ешуа замкнётся в себе, и, соблюдя все формальности, изобразит раскаяние, безропотно приняв наказание... Вот только холод в его глазах станет непереносимым... Сестра Кейт, вот уже несколько лет, избегала в такие минуты смотреть в его глаза, боясь увидеть в них что-то страшное, что-то о себе самой, что-то такое, о чём не хотелось знать. Она давно уже не понимала, как ей относится к апостолу - первые полгода-год, она радовалась, смотря как в глазах Ёшуа то и дело вспыхивает радость, как он помогает экзорцистам бороться с демонами, помогает лечить людей.. Его яркая улыбка давала ей веру в то, что кошмар его прошлой жизни прошёл, оставив лишь тень, быть может страшную, но бессильную. Но постепенно улыбка всё меркла, становясь какой-то ненастоящей, неживой, апостол казалось бы взрослел, становился всё более серьёзным, начал изучать религиозную литературу... Но, одновременно, всё дальше и дальше уходил куда-то в сторону от людей, от неё, от Лемингтона и Азмарии, словно рвя все нити, связывавшие его с прошлым, начал болезненно реагировать на все попытки напомнить ему о нём.. Сестра Кейт с радостью переложила бы ответственность за него на кого-то другого, но такого прекрасного человека, способного на это, рядом не было, даже Лемингтон уже не мог тут сделать чего-либо. А значит с этой ситуацией, предстояло разбираться самой.
-Но подобная безалаберность могла привести и к тому, что я спас чью-либо жизнь, оказавшись в нужное время, в нужном месте. - голос Ёшуа звучал монотонно, словно тот повторял много раз заученный урок. -Согласитесь, но такую возможность нельзя отрицать, тем более что так и произошло, наверное. - сказав это, апостол повернулся к сестре Кейт, проведя пальцем по шраму на носу, кровь из которого лишь недавно перестала течь, его глаза странно блеснули при этом. Впрочем сестра Кейт уже знала о том, что парня несильно ранили и заранее готовила себя к мысли, что рано или поздно узнает, кому и во сколько эти ранения обошлись..
-наш монастырь не место для самодеятельности. Ты должен это знать. - сестра Кейт в сердцах стукнула кулаком по столу, скривив губы. -Шанс, что подобное приведёт к чему-то хорошему... Только не доказывай мне, что он всё же есть! Я знаю это, но не думаю, что от неуправляемой ракеты будет хоть какая-либо польза, если это не Розе.. - тут сестра Кейт закашлялась, бросив быстрый взгляд в глаза Ёшуа, словно пытаясь что-то прочитать в них, заметить изменения, на мгновение ей показалось, что взгляд изменился, но если так и было, то не дольше мгновения, а значит ничего нового ей узнать не удалось.
-А к чему мне вам что-то доказывать? Апостол способен предчувствовать будущее, разве нет? Лемингтон говорил мне об этом. А значит я мог предчувствовать, что буду там нужнее, такое допущение не противоречит логике, согласитесь. - всё это было произнесено снисходительным тоном, юноша отвернулся и продолжил смотреть в окно, стоя перед ним, засунув руки в карманы, казалось что природа интересует во много раз больше самого разговора, а может так и в самом деле было...
-Предчувствовать будущее значит.. - в голосе сестры Кейт снова пробудились неприятные нотки, во взгляде был медленно разгорающийся гнев. -Апостол... Может вспомнишь тот (она выделила тоном это слово) случай? А также умерших людей? Почему же ты не предчувствовал этого тогда? - чуть сжав кулаки, она приподнялась со стула, повернувшись к юноше и тяжело смотря на него.
Ёшуа довольно долго молчал, после чего повернулся к настоятельнице монастыря, с ледяной улыбкой на губах, от которой почему-то возникло ощущение, что он, вот прямо сейчас, поклонится ей.. Но этого не случилось, только взгляды ненадолго встретились, после чего апостол чуть отвёл их, смотря как-то одновременно и на лицо, и сквозь него, словно ища что-то.
-Думаю вы помните, что совет полностью одобрил мои действия. - голос юноши был тих и чуть более человечен, чем за всё время пока он был в комнате. -Не прими я такое решение, могли погибнуть также и те, кто были под моим началом в тот день. У нас не было подходящего оружия и было время убедиться в этом. Хотя мне не совсем понятны ваши последующие решения.. Именно после этого вы перевели меня в группу поддержки.
Тем не менее, именно этот тон, это отсутствующее выражение на лице вывели сестру Кейт из себя, она встала, подойдя к нему, неотрывная взгляд от его глаз.
-Снова притворяешься, маска, всегда маска... будь на твоём месте твоя сестра... - настоятельница запнулась, взглянув ему в глаза. -да именно сестра, хоть ты и делаешь вид, что не помнишь ничего, лжёшь нам, считая дураками. - голос звучал отрывисто, то становясь ядовитым, то с искренней мольбою. -она бы справилась со всем, рискуя своею жизнью, вручив её в руки Господа.. А ты... ты ведь мог их спасти, ни минуты не сомневаюсь. - она уже почти шептала, в каком-то лихорадочном возбуждении, щёки чуть покраснели, пальцы нервно теребили ниспадающие рукава её одежды. Ёшуа напротив был спокоен, словно ему говорили что-то безумно скучное, ни взгляд, ни поза не изменились даже тогда, когда сестра Кейт сказала о Розетте.
-Ты не захотел ничем пожертвовать ради них, равнодушный... Ты можешь, я знаю точно, можешь использовать жизненные силы своей души. То, что было, сейчас сломано, но ты всё помнишь, что и как делать... И ты не пожертвовал ни мгновением своей жизни ради других. - на мгновение в глазах Ёшуа что-то блеснуло, да и вообще, если бы сейчас на него смотрела не сестра Кейт, а скажем Лемингтон, то он бы насторожился и предположил какую-то сильную борьбу в нём, борьбу двух совершенно различных стремлений, иссушающую все внешние проявления его чувств.
-боюсь, что совсем не понимаю о чём вы.. Что касается использования жизненной силы души, то наша со Старшим работа была прервана по указанию совета.. И вы тоже приложили к этому руку. А теперь ещё обвиняете меня в чём-то.. - та же равнодушно-холодная улыбка, спокойный насмешливый голос довели настоятельницу до пределов терпения, следующую фразу она буквально выкрикнула.
-А 5 лет назад, чем как ни этим ты убил тех людей? Или и их тоже не хочешь? Или снова врёшь всем, предатель, Иуда!! - после этих слов Ёшуа чуть дёрнулся, на мгновение показалось, что сейчас могут прорваться чувства - и быть может, пойди всё чуть по другому, юноша бы заплакал, но сестра Кейт, вспомнив об увиденном, вспомнив об ужасе в глазах единственного выжившего, так толком и не сумевшего описать, что же собственно произошло, или вернее что.. именно что, а не кто.. всё это сделало. -Да заговори же ты, хоть раз за последние годы, на человеческом языке... ради сестры... она ждёт тебя.. - но увидев на его губах подобие улыбки - или быть может ей это только показалось, настоятельница в гневе, и не понимая до конца зачем она это делает, подняла руку и нанесла юноши звонкую пощёчину по щеке. Тот отшатнулся, сделав шаг назад, но тут же выпрямился, замерев, ничего не видящим, пустым взглядом смотря на ударившую его, смотря как та медленно замахивается во второй раз...
Сестра Кейт уже подняла было руку, но в следующий миг её глаза встретились с глазами Ёшуа, бесконечно ледяными и холодными сейчас или вернее нет, в них был какой-то огонь, не греющий, но готовый сжечь всё вокруг... Показалось что время почти перестала идти, её рука медленно-медленно стала опускаться вперёд, чтобы ударить его по другой щеке, но, одновременно, не взглядом, а каким-то странным чувством, настоятельница ощущала, как изменяется лицо юноши, закрываемое тенями, становясь безумно красивым в их нестерпимой пляске, безумно красивой маской, отражающей - сейчас она почему-то ясно осознала это, отражающей её саму, то тёмное, что только что родилось в ней... Рука бессильно опала так и не нанеся удар, сестра Кейт отошла от него, бессильно рухнув на свой стул, понимая чем всё это сейчас могло закончиться... Молчание длилось довольно долго, Ёшуа ушёл в себя, лицо его сейчас было необычно живым и чистым, словно произошло что-то, сильно повлиявшее на него...
-Так вот как всё было.. - сестра Кейт прервала молчание, произнеся эти слова тихим сдавленным голосом, подняв глаза и вновь не отрываясь смотря на него. -Ты считаешь, что имеешь право убивать? Оправдываешь себя тем, что они сами идут навстречу своей смерти? или ты уже настолько привык обманывать самого себя, что не видишь даже этого? Не пора ли прозреть?
-Право убивать.. А что такое грех, если не смерть? - сказав это, Ёшуа надолго замолчал, глядя куда-то вдаль, сквозь стены знания, тяжёлое молчание снова повисло в комнате. В чертах лица юноши что-то происходило, он словно мучительно пытался на что-то решиться, и, простояв в молчании ещё некоторое время, сделал шаг вперёд, встав прямо перед столом, за которым сидела настоятельница.
-Прозреть.. Вы советуете это мне, хотя сами давно уже слепы. - говоря это, он прикоснулся пальцами ко лбу сестры Кейт, которая замерла от удивления, в голосе были отрешённость и какая-то уверенность, вызывавшая желание верить ему... Взгляд был тоже рассеян, но иначе чем раньше, казалось что юноша смотрел сквозь сестру Кейт, на весь мир, но тем не менее видя и её тоже, как одну из мельчайших пылинок.. от этой чудовищной отстранённости, тем не менее делающей лицо юноши по-светлому красивым, сестре Кейт стало не по себе, страшнее даже чем немногим раньше, было ощущение страшной тоски о чём-то безвозвратно ушедшем.. Голос апостола был тих, тёпел и спокоен...
-вы давно уже отделили себя от мира вот этим столом, видя всё так, как вам подают в докладах, рассказах, сплетнях... Зная всё обо всех тех, кто живёт здесь, вы не знаете их самих, выдавая желаемое за действительное.. Такая жизнь скудна и пуста, тебе - Ёшуа впервые назвал сестру Кейт на ты, -Тебе бы следовало сходить на задание самой, ну или хотя бы прогуливаться по городу безо всяких дел, смотреть на всё своими глазами.. Хотя быть может уже слишком поздно и тебе не удастся взглянуть по-другому.. Хотя нет. - юноша светло улыбнулся, поднимая взгляд. -Думаю, что скоро наступит время, когда любые чудеса станут доступны.. И ты прозреешь... и надеюсь, что мир, в котором ты жила не ужаснёт тебя. - апостол чуть нахмурился, словно увидел что-то непонятное ему, но через несколько секунд улыбнулся, встряхнув головою и опуская руку. Лицо его вновь стало привычно спокойным, весь его вид сейчас выражал почтение, казалось невозможным, чтобы он был способен так фамильярно обратиться к сестре-настоятельнице.
-Вы вызвали меня только для того, чтобы объявить выговор за безответственное поведение? Или есть ещё что-либо? - голос был по деловому спокоен и сух, сестра Кейт чуть нахмурилась, видя что юноша вновь замкнулся, но так было гораздо лучше, разговор предельно измотал её и хотела его было уже отпустить, заодно под завязку загрузить работой в паре со старшим, чтобы хоть как-то выйти из неловкой ситуации, когда в её занывшую после всего, что здесь произошло, голову пришла другая, более интересная мысль, она оценивающе взглянула на юношу, надолго задумавшись... К её удивлению даже когда апостол приоткрывался, она так ничего и не могла понять, даже хуже - в душе после таких моментов оставался странный, иррациональный страх, ощущение какой-то недосказанности, хотя всё, что говорил Ёшуа была правдой.. Сестра Кейт в самом деле чувствовала, что в последнее время совсем отрывается от жизни, но лишь сейчас поняла насколько.
Если бы только Розетта была здесь.. Как бы всё упростилось. Впрочем быть может мы увидим и такое чудо, если наши первоначальные предположения верны.. - тут сестра Кейт поняла, что ушла в сторону от первоначальной затеи, вновь возвращаясь в мыслях к низшему демону, призванному сатанистами, неуловимому, на протяжении многих дней терроризировавшего Нью-Йорк и набравшего уже не мало сил, подпитываясь от энергии душ людей.. Лучшие команды так и не смогли справиться с ним, так что сестре Кейт сегодня решила задействовать Фелиссу, а сейчас ей пришла в голову идея дать ей в напарники ещё и апостола, тем более, что тот, по имеющийся у неё информации, далеко не равнодушен к девушке - рисунки, где он пытался изобразить её лицо, излишне равнодушное поведение рядом с нею, скрывающее явное волнение.. недостаточно хорошо скрывающее..
Быть может там, где бессильны самые мудрые слова, поможет любовь... им обоим. - она вспомнила лицо страшное и прекрасное лицо-маску Ёшуа, в тот момент когда она заносила руку во второй раз, лицо Фелиссы, с горящими глазами и выдвинутыми клыками вампира.. Лемингтон говорил именно об этом.. Ни в коем случае нельзя отталкивать ни одного из них, из тех, кто отличен от нас.. наоборот, надо первыми протянуть им руку.. А ведь Ёшуа пытался сделать это, один раз.. Протянул руку низшему демону и тот не ударил по нему, хотя и хотел..Жаль что я этого сама не видела. - внезапно ей вспомнился разговор с юношей, произошедший после того происшествия, произошедший несколько лет назад и очень напоминавший этот.. Именно в то время замкнутость перерастала из обычного свойства души.. в нечто большее.
-Ты понимаешь, что тогда мог натворить? Играть с такими вещами.. А если бы сёстры не успели бы прейти к тебе на помощь? Низший демон - сестра Кейт после того, как умерли Розетта и Хроно никогда больше не говорила так о высших. -никогда не изменится, оставаясь всего лишь монстром.
-Демон.. А кто они такие - демоны? Если творения Бога - то разве они не могут вернуться к нему, ведь они как и мы подвластны времени. Если же они творения Тьмы.. Которая по христианству ничего не может творить и является лишь пустотой, то значит Тьма не пустота, а значит Бог или не всеблаг или не всесилен, что впрочем одно и тоже.
-ты прекрасно знаешь мнение церкви на этот счёт. Не тебе оспаривать решения вселенских соборов, или быть может считаешь себя умнее их?
-Конечно нет, сестра настоятельница, что вы... Просто первые христиане, из тех, кто созерцали Иисуса и слушали его учеников, апостолов.. они ведь молились и о демонах, о том, чтобы Бог помог им раскаяться и вернуться ко Свету. Значит церковь считает себя умнее Иисуса? Ведь в Откровениях Иона Богослова была вполне ясно сказано, что внешняя сторона церкви со временем будет лишь ухудшаться, до тех пор, пока она не возьмёт наконец меч, предложенный Диаволом Иисусу... - вздохнув, сестра Кейт оборвала мысли, подняв взгляд на апостола и прервав излишне затянувшееся молчание произнесла:
-За твою беззаботность тебе предстоит хорошенько поработать в ближайшую пару дней.. Боевое задание тебе, в паре с Фелиссой.. она старшая. - увидев на мгновение вспыхнувшие глаза юноши и побледневшее лицо, сестра Кейт чуть печально улыбнулась, радуясь что хоть тут всё обстоит так, как должно. -Она будет.. - бросив взгляд на часы, и быстро подсчитав в уме время, настоятельница продолжила: -она должна быть у Старшого через полтора часа. Вся информация у неё. Задание будете вести до его завершения. Пока не уничтожите или не изгоните демона. - сказав это, сестра Кейт вновь уткнулась взглядом в бумаги, давая понять, что разговор окончен, но буквы лишь рябили в глазах, никаких сил вникать в их смысл не было, больше всего ей сейчас хотелось опуститься на колени в своей комнате и помолиться Богу..  Лишь после того, как раздался звук закрывшейся двери, сестра Кейт смогла устало вздохнуть, закрыть глаза и откинуться на спинку стула... Разговор словно высосал у неё те силы, которые ещё оставались..

Рассудив, что раз ему не давали конкретных указаний, а другие обязанности после направления на боевую операцию отменялись, Ёшуа отправился в свою комнату, полностью обессиленный разговором, такого с ним давно уже не было, но размышлять над последствиями сейчас совсем не было сил.. Сначала он хотел прилечь на часок, после бессонной ночи, но потом передумал, юноша мог вполне легко достаточно долго оставаться без сна, если было какое-то дело, но заснув мог проспать любой звонок самого громкого будильника.. И поэтому просто зашёл в свою комнату, в которой уже не было Азмарии, и сел на кровать, устало прикрыв глаза и подняв голову к потолку.
Почему я сказал ей всё это? Ведь знал же, знал, что надо молчать, а всё равно не сдержался.. Сестра Кейт и раньше ко мне не очень хорошо относилась, а уж после сегодняшнего концерта.. Пропасть между мною и этим местом всё разрастается.. Сегодня я словно вычеркнул себя из этих списков... - юноша вспомнил о задании, он действительно кое-что слышал о нём, лучшие группы милитии так и не смогли справиться с ним, несколько человек из них были тяжело ранены и юноша помогал исцелить их.. Сестра Кейт отправила меня на провальное задание.. Хочет избавиться после всего этого? Нееет.. Глупая мысль, как я такое мог подумать? Тем более в паре со мною будет она.. Чего сестра Кейт добивалась, давая меня ей в напарники? Она же всегда работала в одиночку.. - юноша открыл глаза, вставая и начав расхаживать по комнате из конца конец, сильно нервничая, чувствуя судорожное биение своего сердца.
Подойдя к груде листов, письменных принадлежностей, деталей приборов, разбросанных на столе, апостол чтобы отвлечься взял с него довольно сильно потрёпанную тетрадку, неприметную, после чего открыл, начав быстро перелистывать. Там у него были записаны стихотворения, которые он пытался раз за разом, в течении многих лет писать - абсолютно пустые и безжизненные, какие бы чувства и порывы Ёшуа не пытался в них вложить, размеренные, никакие... Юноша много раз пытался записать, дать воплощение охватывающей его тоске, печали, радости, торжеству, но чтобы он не записывал, выходило одно и то же, совсем не то, не то! Порою у него получалось что-то живое, красивое, но таким оно было лишь когда он творил, а когда пытался записать, то забывал небольшие детали, и получалось вновь то же самое.. Он уже хотел отбросить тетрадку, когда взгляд пал на одну из строчек, единственную на пустой странице, которую он сам когда-то записал туда, почему холодея от ужаса, страшась этих слов более, чем охоты на демона, чем своих извечных спутников сна, кошмаров.
"И наречешь ты временное вечным, подняв восстание во имя добра, и ему, Времени, ты предъявишь себя как маску, играя на страхах людей перед Тьмой, заменив им Свет, соблазнив весь мир своим восстанием и самозванством... "
Слова, написанные мною когда-то.. Чего я боюсь в них, почему записал их тогда, когда ещё не познал этого вечного непокоя невозможности объяснить мир - разумом? - Ёшуа мотнул головой, отвлекаясь от этих извечных для него мыслей, вечного противоречия, которое он никак не мог разрешить, но должен, должен был..
Картины, разбросанные по столу.. Их тут немного, черты тех, кто нарисован на них далеко не идеальны, ощущение что рисовал ребёнок, но это было не так.. Именно в этих, неполных, далёких от совершенства рисунков, была жизнь.. Всё прочее, даже с полностью идеально выверенными линиями, чётко отражёнными тенями и цветами было мертво, бесконечно безжизненно, вызывая лишь отвращение и желание разорвать листы.. Мальчик с девочкой и их другом, идущие против зла, друг, стоящий с девочкой на астральном пути, мальчик, укрытый тенью, и не считающий зло - злом... Ещё несколько картин с расплывчатыми образами, рождавшимися в его душе, на одном из них - Азмария, с крыльями, ещё один - мужчина, с белыми волосами, чьё лицо апостол так и не смог дорисовать, бессильный воплотить тот образ, который родился в тот день в его душе, бессильный отразить переплетения силы и страха, но и радости, и тепла, любви, которую это существо хотело убить в себе, не дав той прорваться, и, одновременно, страстное нежелание это делать, и слабость - подождать, подождать ещё немного, не делать этого, пока есть возможность... Ещё одна, последняя - Фелисса... Лицо тоже не прорисовано до конца, нет места на одной картине и мрачным, незаметным постороннему взгляду изломам черт лица, которые были апостолу очень часто видны, как бы девушка не пыталась их скрыть, и спокойствию, свету глаз, быть может отравленному печалью по несбыточным мечтам, по утраченному раю в душе... Не поместить их на одной картине, оттенят, потушат они друг друга, ни одна, даже самая совершенная картина не способна вместить в себя - мир.
Закончив просматривать рисунки, Ёшуа в порыве непонятной тоски забросил папку с оставшимися в ней листками на кровать, после чего подошёл к окну, с ощущением какой-то неутолимой жажды смотря  него, желая вырваться из этого вечного однообразия дней, обмана, равнодушия, которые окружало его, облепляя страшной паутиной, из которой как ни рвись не выбраться, лишь увязая сильнее... Неутолимое желание жить, радоваться, чувствовать, оборачивающееся раз за разом пустотою, отчуждением, болью и разочарованием.. Отчаянием.. резко развернувшись, он бросился вон из комнаты, стремясь вырваться из этого удушающего его места, вихрем чуть ли не пробегая мимо обитателей монастыря, остановившись лишь подойдя к запертой двери, ведущей на крышу.. Впрочем то, что та была запертой не было проблемой, Ёшуа уже давно имел ключ от неё и даже не один, на тот случай если сестра Кейт в очередной раз придерётся к такой мелочи.
Аккуратно прикрыв дверь за собою, апостол полусел-полулёг на прохладную поверхность, запрокинув назад заболевшую голову - боль в висках всю жизнь не оставляла его, всегда возвращаясь, порою реже, порою чаще, особенно к лету, впрочем если её долго не было, то юноше становилось неуютно, он начинал ждать её, словно давно ожидаемого гостя, даже радуясь, когда та возвращалась.. Впрочем сейчас она вполне сочеталась с холодным очарованием осеннего утра, с безоблачным небом и бесконечно холодным солнцем, всё ещё пытающимся выглядеть тёплым, освещающим кроны деревьев с пожелтевшей листвою.. Ёшуа больше всего на свете любил именно эти осенние дни, столь редкие в том месте, где он жил, с опадавшей, чтобы снова вскоре вырасти листвою, одевающейся словно бы в честь этого в разноцветье печальных цветов, бесконечно чистый воздух, с тающей в нём печалью о безвозвратно уходящем времени, об утерянном прошлом, которое так и хочется попросить остановиться, не уходить, побыть рядом ещё хотя бы несколько мгновений.. В такие минуты юноша хотел бесконечно растянуть время, чувствуя как словно бы вновь обретает себя, необъяснимое словами ощущения чуда, которое когда-то было в безвозвратно ушедшем прошлом.. Взгляд апостола скользнул по небесам, рассматривая мелкие, почти незаметны облачка, хотелось чихнуть, но Ёшуа сдержался, переводя взгляд на солнце, на мгновение прищурившись, но потом уже совсем не моргая, наблюдая за тем, как оно меняет цвет, покрываясь чёрным абажуром, а потом и само постепенно становясь чёрным... Мысли скользили, вновь возвращаясь к вечно не дававшей ему покоя мысли о Боге, о наличие абсолюта в мире, чьё присутствие убивает любую свободу, делая людей лишь марионетками Его воли.. Вечная и неразрешимая проблема..
Сестра Кейт говорила про мой грех.. Но что такое грех? Это то, что идёт против природы человека, разрушая и калеча его душу. Гордость, Ненависть, гнев, зависть... и многое другое причиняет боль в первую очередь тому, кто их испытывает, загоняя его в одиночество всё дальше и дальше, делая путь обратно всё более сложным, потому что боль раскаяния, самая страшная из всех, может убить человека, и его разум откажется принять покаяние, потому что и самоубийство - тоже грех... Точка невозврата, после которой человек уже не может остановиться.. Она есть? Или всегда можно вернуться, было бы лишь желание, воля и стремление? Грех... мне говорят, что это отделение себя от Бога, противопоставление своей свободной воли - Ему. Но... если Он абсолют, и ничто без Него не обладает жизнью и ничто не способно преступить за Него, создать что-либо  отдельное от Него, ибо без Него - только пустота.. Тогда зачем Он создал нас, всего лишь марионеток Его воли и предопределения? Чьи судьбы и пути были известны Ему ещё до творения мира, ибо Он - вечен и вне времени? А если так, ибо по другому и быть не может, тогда за что наказание и за что награда? Красивое - на витрину, а некрасивое - в огонь? Вечные сомнения, вечная проблема свободы воли в мире, где есть абсолют.. Трижды прав был герой, сотворённый гениальным писателем. Как может человек в раю быть счастлив, если кто-то мучается в вечных муках? Ведь его простить, помочь ему хочется, кем бы он ни был.. Но если прощён он будет, за сотворённое им зло, если простил ты ему свою боль и свои страдания, то как страдания других людей, не менее дорогих тебе, ты сможешь ему простить? А если возможно всепрощение, которое наступит в день страшного суда, тогда зачем законы и правила - здесь? Зачем Бог нужен - здесь? Ведь Его законы и Его правила говорят иное, значит Он - лжёт? Бесконечность вопросов, которые мне не дано решить кроме как верой, разум тут бессилен, нельзя им постичь Бога.. Но я не могу и верить в это, не могу изменить себя через веру, пусть даже она и есть... Как бы просто было бы верить, не будь разума, во всепрощение, в то, что нет плохих людей, нет и не может быть или же наоборот в то, что говорит церковь, в посмертные муки и воскресение праведников..  Так просто решить - это не подвластно разуму... Но я не могу так, не могу жить в мире, не понятно для чего существующем, если его нельзя постигнуть разумом, тогда для чего он вообще дан? за что наказание после смерти, если при жизни мы не можем постигнуть законов, по которым должны жить, а лишь принимаем на веру то, что сказали тебе другие или ты сам выдумал? Почему мучаясь этими вопросами, которые ставит предо мною разум, я не обладаю душою, способною превозмочь его, верой, которая бы осветила весь мир вокруг.. Почему я был избран апостолом, низвергнут в этот ад мыслей? - внезапно взгляд юноши оторвался от созерцания солнца, он резко посмотрел вниз, на небольшую фигуру, сидевшую на скамейке, сердце Ёшуа испуганно забилось, он сразу же узнал Фелиссу, моментально отводя взгляд и к своему ужасу чувствуя, что краснеет, что с ним бывало крайне редко, буквально кожей ощущая, хотя и вроде бы без явных на то причин, что девушка сейчас смотрит на него, прекрасно зная, что это именно он. Мысли переметнулись на его давнюю мечту - путешествовать, познавать новое, жить и быть счастливым, помогать людям.. Об этом он мечтал всю жизнь, сначала что пойдёт путешествовать вместе с Азмарией, потом - с Фелиссой... Именно знакомство с нею, 3 года назад, вытащило его из той бездны отчаяния, куда он всё глубже и глубже падал, чувствуя всё большее отчуждение между миром и собою, мучаясь своим бессилием и слабостью.. Апостол никогда не пытался познакомиться с нею больше чем позволяла работа и чем позволяла она сама, но всегда, когда мог наблюдал за нею, с жадностью улавливая каждый её жест и её тёплое слово.. Внешне, ничем, кроме излишнего равнодушия и несвойственной его взгляду пристальности это не выражалось, но Ёшуа всегда знал, что девушка прекрасно обо всём знает и, быть может, с чувством лёгкой симпатии, не отталкивает его, но и не зовёт ближе. Мысли вновь вернулись к путешествию, сестра Кейт пообещала ему поездку во Францию, пол года спустя, зная о его желании, но это было не то, совсем не то... Сходство с его мечтою обещало быть только внешним.. Он никогда не хотел сделать этого в одиночестве. К тому же, в последнее время его мысли всё больше и больше занимал астральный путь, в нём словно оживало что-то из прошлого, была почти что безумная жажда подняться туда, ощущение, что тогда свершиться какое-то чудо, что он наконец-то сможет сбросить свою вечную маску и схватив за руку любимого ему человека просто пробежаться босиком по лужам, провести ночь в лесу, пугая друг друга ужастиками, и пугаясь от них, несмотря на то, что ему приходилось и ночевать на кладбище и встречать тех, о ком в них рассказывается.. Взгляд вновь скользнул по крошечной, из-за большого расстояния фигурки девушки, вставшей сейчас и медленно направившейся к зданию, она по-видимому решила прийти ко Старшому раньше срока, так что и ему стоило поторопиться, чтобы не опоздать.. И заодно помочь профессору оправиться от очередной порции ударов, которые тот регулярно получал, приставая к своим прекрасным посетительницам. проводив взглядом Фелиссу, апостол поднял вновь взгляд к небу, представляя, как за пределами этой, казалось бы бесконечной синевы, раскидывается астральный путь и он идёт по нему, распахнув наконец-то свои крылья, вместе с кем-то бесконечно близким ему... Образ человека, которого он держал за руку или же нёс на руках, в очередной раз двоился, черты Фелиссы перемешивались с другими, множество раз запечатлёнными им на рисунках, моментами он почти что вспоминал о той, что была изображена на них, но эти мгновения всегда проходили, оставляя лишь чувство неудовлетворения и горечи, страха перед миро и своим прошлым..
Что мне говорила Сестра Кейт, тогда? О сестре, о забытом прошлом... Я помню.. да, я помню всё. Но не хочу этого помнить, боюсь.. Каждый раз, когда приближаюсь к своему прошлому становится так холодно.. Ощущение, будто стоит мне пресечь некую границу, как случится что-то страшное, непоправимое.. Я слишком слаб для этого. Сестра.. У меня была когда-то сестра, я знаю это. Порою мне кажется, что я могу вспомнить её лицо, голос... Но видение всегда ускользает, оставляя на месте себя холод. Сколько времени я мечтал, чтобы она пришла и всё стало как прежде, хотя и не помню - как.. Мне кажется, что я бесконечно виноват перед нею, быть может именно я убил её? Нет.. Прочь эти мысли.. Но я всё равно много лет уже рисовал её, себя вместе с нею, но сейчас ясно понимаю, что хотел лишь обмануть самого себя, заставить поверить в то, чего не было.. Что я и она были всегда вместе, победили - вместе, и были счастливы.. Я могу сломать стену, закрывшую мою память, это совсем не сложно.. Но не хочу, боюсь, вечно боюсь вспоминать, зная что не смогу простить самого себя.. Кровь людей на моих пальцах, о которой говорила сестра Кейт.. Она совсем не поняла, почему всё это было. Я виноват, бесконечно виноват предо всем миром, в том, что слишком слаб, в том, что не могу его сделать лучше.. знаю, знаю что во многом ошибаюсь, но знание здесь бессильно, как и во всех  подобных вопросах. Мне хочется искупить своё прегрешение, взять на себя все грехи и всю боль человечества, взять на себя этот крест.. Который я бессилен нести, но всё равно пытаюсь.. Когда они чувствуют гнев... я принимаю его в себя, но не могу вынести, становлюсь кем-то иным, убивая, безжалостно убивая, чтобы избавиться от этой боли.. Сегодня мне удалось удержаться на самом краю.. Не причинить вреда тем дуракам, а также ненадолго сдержаться, после того как сестра Кейт дала мне пощёчину.. Значит я становлюсь сильнее? Или снова ошибка, обман? Если бы у меня было больше силы, чтобы вынести этот крест.. - юноша чуть вздрогнул, понимая что сказал, но чувствовал своё бессилие перед этой мыслью, ему действительно хотелось - быть сильным. Вспомнилась гробница Марии, когда он пришёл туда в первый раз, быть может с кем-то ещё, юноша совсем не помнил подробностей.. Только момент, когда он вошёл туда и увидел - их. Теперь он знал, что это были рога Айона.. Но тогда он подошёл и замер перед ними, словно пробудившись ото сна, от вечного прошлого, вечно изменяемого и забываемого, безжалостно не отпускавшего его, заставляя бесконечно рисовать рисунки, с таким, каким апостол хотел бы его видеть.. Тогда в мире не было ничего, кроме прошлого, о людях он забывал почти сразу же как только они уходили, вспоминая лишь когда они возвращались.. руки, протянутые вперёд, к источнику тепла, жизни.. Тогда и родился образ человека в белых одеждах, которого юноша считал своим отцом, ради одобрения которого, тёплого слова, взгляда, Ёшуа был готов на всё.. Прикосновение - и серость, окутавшая его до того момента словно бы рушится, мир вновь расцветает в красках, пугающих своим разноцветьем, но это продолжается лишь мгновение, потом всё гаснет, хоть и не до конца, а Рога исчезают прямо из обожжённых прикосновением к ним, рук апостола...
Тогда я вернулся к жизни, без памяти, ничего не понимая в окружающем мире, сначала живя лишь с помощью Лемингтона.. А потом.. Потом мне захотелось вернуться к себе, вынести крест пред людьми, которых как я чувствовал, предал..  И пред которым оказался бессилен. А потом.. - юноша чуть вздрогнул, вставая и закрывая глаза.
Этого не было... Не могло быть.. - минут десять он так и стоял, после чего вновь открыл глаза и пошёл обратно к двери на крышу, чтобы пройти к Старшому и встретиться наконец со своим напарником, с Фелиссой.
Непрошенным мыслям о прошлом, о смертях, кресте и убийствах, не было больше места.. Да их и вообще - не было.